Школьный аквариум, или история одной золотой рыбки
В школе учился я в биологическом классе. Не в специализированном классе с биологическим уклоном, как вы могли бы подумать, вовсе нет, просто наш класс располагался в кабинете биологии!
А все потому, что классный руководитель у меня была учительницей биологии, а точнее, как сказали бы сейчас, был учителем биологии (отдадим должное модной нынче «толерантности»).
Соответственно, под стать предмету, было и оформление кабинета – в углу за дверью притаился объект, напоминающий скелет человека, сделанный то ли из пластмассы, то ли из папье-маше. Скелет загадочно и добро улыбался нам по утрам, а вечером, в подступающей темноте, улыбка его становилась угрожающе зловещей, как у Моны Лизы.
Бренные кости, вослед великому творению Леонардо, как бы напоминали тем, кто ненароком задерживался в кабинете, что «ничто не вечно в этом подлунном мире».
Шкафы у задней стенки были забиты банками с заспиртованными зверюшками – змейкой, мышкой, птичкой, ящеркой и какой-то воблой. По школе ходили слухи, что наш ночной сторож Михалыч изредка, по вечерам, наведывается к нам в кабинет и пьет горькую из банок, закусывая препаратами.
И правда, уровень жидкости в сосудах неуклонно падал с каждым годом, впрочем, вполне возможно, из-за плохой герметичности крышек (?!).
По стенам, насколько хватало места, были развешаны учебные плакаты, описывающие процессы опыления у высших растений, рыб и приматов, строения нервной, пищеварительной и прочих систем человеческого организма, и улыбающийся портрет мумии с хитро прищуренными глазами над классной доской.
Но самое главное – в нашем кабинете был «Живой уголок»! В нем томился в заключении зелененький волнистый попугайчик, которого мы всем классом безуспешно пытались научить ругаться матом, и, конечно же, были аквариумы!
Один аквариум небольшой, литров на пятьдесят, но невероятно тяжелый из-за мощного металлического каркаса, выкрашенного белой эмалью, местами слегка подернутой ржавчиной.
В аквариуме жила пара хомячков, которые все время спали, закопавшись в подстилку из опилок, обрывков газеты, кусочков яблока и теплого хомячьего гуано.
Другой аквариум был еще меньше, настенный, узкий и неудобный, может быть, вы когда-нибудь видели такой: на задней стенке у него имелись отверстия «под гвоздь», чтобы эту конструкцию можно было повесить на стену.
Три стенки и дно у него были из белой пластмассы, а передняя стенка была когда-то прозрачной, но с годами стала мутной и страшно исцарапанной. Из-за этого мы так и не смогли разобрать за все годы обучения, кто же в нем все-таки живет, но на всякий случай, исправно кидали в него корм.
Был еще один аквариум, типовой, круглый, такие раньше стояли в каждой школе, детских садах и больницах. Только, если в других местах в них плавали золотые рыбки, состряпанные умельцами из старых капельниц, то в нашем аквариуме плавала самая, что ни на есть, настоящая золотая рыбка, а если быть совсем точным, не золотая, а цвета старой латуни – грязновато желтая!
Никто не знал точно, откуда и когда она появилась, рассказывали, что она проводила своими слегка выпученными глазами не один десяток выпускных классов. Впрочем, невзирая на эти слухи, на самом деле, рыбка казалась очень старой и очень большой, особенно, если смотреть на неё сквозь лупу ее жилища.
Рыбки в круглых аквариумах выглядят особенно внушительно и устрашающе - вот, ты видишь, как внезапно (!), из-за поворота выплывает огромный и страшный глаз, глаз надвигается на тебя, и вдруг плавно переходит в чешуйчатое вытянутое тело, оно все разрастается, заполняет все видимое пространство, и, когда твое воображение уже начинает рисовать неслыханного размера водяное чудовище, внезапно (опять!) мелькает хвост, и ты видишь удаляющегося к задней стенке кривого, сморщенного уродца!
Что бы ни плавало в вашем круглом аквариуме, вам ни за что на свете не удастся нормально его рассмотреть и вообще понять, что же там у вас все-таки плавает, поэтому на нашу рыбку мы смотрели в основном сверху.
Своим внешним видом наша золотая рыбка практически была неотличима от своего дикого предка, единственное отличие заключалось в том, что хвост у нее был хоть и похож на обычный карасий, но все-таки чуть подлиннее.
Выносливость у рыбки была просто необычайной – в аквариуме кроме грунта, состоящего из крупной белой и серой гальки, больше ничего не было. Свет был естественным, струящимся из окон (!), был еще компрессор, на удивление небольших размера и звука, черного цвета. Вот практически и все!
Несмотря на эти спартанские условия, рыбка прожила уйму лет до нашего класса, и еще бы, наверное, столько же после, если бы ее жизнь трагично не оборвалась.
Обитателей живого уголка кормили щедро, жалея животных, корма не жалели, но, если хомячки против перекорма, вроде, как ничего не имели, то о рыбке того же сказать я не могу. Потому что, когда перекармливали хомячков, портился воздух во всем классе, а когда перекармливали рыбку - только вода у нее в аквариуме! Вот и плавала бедная рыбка в мутной воде, пока кто-нибудь не обращал на нее внимания.
Экстренная помощь в таких случаях была отработана с годами – рыбку вылавливали руками, пересаживали в трехлитровый баллон, аквариум сливали, мыли от противной вонючей слизи и наполняли новой водой, рыбку выливали обратно в аквариум, и так до следующего перекорма.
Все это было настолько привычно, что выполнялось нами уже машинально, пока в один ужасный день при очередной промывке я не забыл про рыбку в ее временном убежище дольше, чем обычно.
Случилось ли это в результате халатности или детской забывчивости, я не могу вам уже сейчас точно сказать, как и не могу сказать, что это не я тогда менял ей воду, но это случилось.
Когда я наконец-то вспомнил про рыбку в трехлитровой банке и со всех ног пустился бежать в класс, было уже слишком поздно. Хоть я изо всех сил искренно желал бы, чтобы она оказалась жива тогда. Это было ужасное и печальное зрелище. Рыбка лежала на боку на поверхности банки, уже окоченевшая и оттого неестественно скрюченная, только хвост ее мягко свисал вниз. При виде ее безжизненного тельца меня охватил такой неестественно сильный страх, что я буквально не мог себя заставить подойти к банке и вытащить из нее рыбку, хоть и понимал, что оставить ее так до утра нельзя.
Это не был страх ответственности или неотвратимого наказания за ее смерть, поймите меня правильно, это был страх той мертвой рыбки, необъяснимый и оттого еще более страшный.
Каким-то сверхъестественным усилием воли, я заставил себя взять банку и слить из нее воду, а потом вытряхнул рыбку на расстеленную бумагу. Взяв концы бумаги с обеих сторон дрожащими руками, я поднял ее и, не глядя, смахнул рыбку в мусорное ведро.
Я вышел из класса и на негнущихся ногах побрел домой.
Спал я очень плохо. Мне снились выплывающие из-за углов глаза и безжизненно свесившиеся вниз хвостики.
До сих пор я испытываю необъяснимый страх перед мертвыми аквариумными рыбками. Как бы смешно это не звучало, но это так. Именно перед аквариумными, ибо прочую съедобную рыбу пользую без проблем, и консервы тоже открываю нормально.
P.S. Смерть рыбки тогда благополучно «списали» на старость и «дело» на этом было закрыто.
/конкурсная история, автор - Тимофей Цой, Ташкент, Узбекистан/
|
|
